В 1951 году увеличивается численность Военно-медицинской академии, во многие медицинские институты направлены преподаватели Академии для отбора из студентов кандидатов в будущие военные врачи. После возвращения с практики был приглашен на беседу с представителем Академии. Согласился, долго не раздумывая. Высокий рейтинг выдающегося вуза, корифеи медицинской науки в нём. Величественный город - колыбель Октябрьской революции, театры, музеи, исторические памятники, знаменитые пригороды. Нигде кроме Шахрисабза, Сталинабада, Ташкента и хлопковых районов Самаркандской области, не бывал. Живой агитационный «плакат» двоюродный брат, Капкаев Ирик Абдуллаевич, окончивший Академию, приезжавший в Самарканд в отпуск. Офицерская форма, возможность «сорить» деньгами, приукрашенные рассказы о жизни и быте, успехи у девушек.
Написал рапорт о добровольном вступлении в Вооружённые силы. Уже в августе 1951 года получил предписание, проездные документы и выехал в Ленинград вместе с однокурсниками Александром Баязитовым и Вениамином Аверьяновым.
Первое путешествие из Средней Азии в Ленинград самое продолжительное. Яркие впечатления начались в Москве на площади трёх вокзалов, которую до этого видел лишь на картинках и в кино. До поезда в Ленинград успели проехать в центр города - Красная площадь, Мавзолей, гостиница Москва, Большой театр, ГУМ. Всё прекрасно, настроение отличное. В тот же день в ночь выехали в Ленинград. Наутро новое потрясение - за окном вагона моросил дождь и изумрудно зелёный хвойный лес. В августе на родине дождей никогда не было, а вся растительность пыльная и выгоревшая. Странно, об этих своих впечатлениях я написал соседу по двору Борису Константиновичу Шмидту. Когда мы затем встречались, он вспоминал об этом письме, говорил, что сделал я это очень поэтично.
Так я добровольцем оказался в Советской Армии в качестве слушателя 5-го курса 2-го факультета ВМА, Курсантские погоны с зелёным полем и кирзовые сапоги с портянками. Движение по территории Академии с кафедры в клиники в строю, в столовую в строю, каждое утро - физзарядка, опять в строю.
Здесь уже дождливая ранняя осень, тучи плывут над крышами зданий. В город можно выйти только по увольнительным, на улицах бессчётное количество патрулей, ищущих причины придраться и выполнить разнарядку по количеству задержанных. Давит казарменный уклад, хотя формально наше жилище было общежитием.
После студенческих и домашних свобод, после узбекского солнца и положения, которое занимал в институте, будучи бессменным секретарём комсомольского бюро курса, а потом заместителем секретаря комсомольского комитета института, какие испытывал чувства. Привычка самостоятельно планировать жизнь и быт, вызывала постоянное внутреннее сопротивление новому порядку. Первые недели посещало разочарование, испытывал тоску по дому, солнцу и теплу, по институту, Было желание вернуться в родной провинциальный город, в родной дом к родителям, хотя и с одной общей комнатой на троих.
Противоречивые впечатления складывались о Ленинграде. Прекрасный красивый своими фасадами город, дворцовые ансамбли, Нева, набережные и мосты, - восхищение! А коммунальные квартиры, дворы - колодцы с обшарпанными стенами зданий, с переполненными мусорными баками. Хмурое, темное небо, непогоды, слякоть. Такой контраст с малой Родиной, где дождь был благом, а снег диковинкой. Первые впечатления и о жителях было с серым оттенком. Много угрюмых и мало приветливых лиц, в маленьких столовых и забегаловках достаточно любителей выпить.
Эти впечатления влияли на настроение. Внешняя красота от планировки улиц, от красивейших зданий и дворцов до замусоренных дворов-колодцев, облупленных стен, перенаселённых коммунальных квартир. Когда впервые сел у Финляндского вокзала в переполненный трамвай, следовавший в направлении Невского проспекта, все утверждения об интеллигентности и культуре «ленинградцев» были мигом перечёркнуты – сплошной рёв, выкрики и отборный мат. Меня пытались убедить, что это не ленинградцы, это те, кто заменил эвакуированных и погибших в блокаду. Может быть, дело в том, что эти впечатления формировались вблизи Финляндского вокзала, где «тусовалась» определённая публика.
Через три долгих месяца мы стали молодыми лейтенантами медицинской службы. С присвоением офицерского звания появилась относительная свобода, относительно приличные деньги, относительное право выбора препровождения времени. Как только самому становится нужным обустраивать жизнь, планировать расходы, распределять время между учёбой, службой и отдыхом быстро наступает зрелость, появляется способность оптимально сочетать учёбу с отдыхом, посещать многочисленные музеи, исторические места и памятники Ленинграда и пригородов. Для досуга сколотилась тройка – Вениамин Максимов из Ярославля, Анатолий Козлитин из Орла.
С «жадностью» поглощали экспозиции Эрмитажа, Русского музея. Культурная столица предоставила возможность для очного знакомства с творчеством Л. Утёсова на летней эстраде, А.Райкина в его театре, С. Образцова – во время гастролей в Ленинграде на Невском, в «Эрмитаже» на спектакле «Под шорох твоих ресниц». Шорох был слышен по всему залу на фоне гомерического хохота зрителей!
В 1952 г. мы молодожены снимали комнату на Петроградской стороне. Часто ходили в кинотеатр «Великан», он в шаговой доступности. Однажды идем смотреть фильм, а на афише значится «Евгений Онегин» и С.Я. Лемешев в главной роли. У нас билеты приобретены заранее - расстроились. Но оказалось, что это Счастливый случай, билеты действительны! Лемешев в трико – уже полноват для Ленского, но голос одного из лучших теноров мира сохранился. Вот повезло!!!
В период учёбы в Академии мы воспитанники Самаркандского медицинского института по уровню подготовки не уступали остальным. Я получил за два года только две четвёрки, одна из них на государственном экзамене по марксизму-ленинизму. Как-то в Мраморном зале на танцах, будучи слегка выпивши, повздорили с милиционерами и оказались на гауптвахте. За то, что я пытался облегчить участь сокурсников, а мы договорились, как врать, стоял до конца, когда все остальные признались, а я получил 10 суток ареста. Усилиями начальника курса полковника Стогова, сменившего полковника Юшманова, наказание продолжалось на выпускных экзаменах. Чтобы я не получил диплома с отличием на экзамене по марксизму-ленинизму посыпались дополнительные вопросы, один из них: «Что нового внёс товарищ Сталин в стратегию и тактику во время разгрома Деникина?». Среди всего, что я перечислил, не оказалось массированного использования артиллерии на одном из направлений (о каком «массировании» в этот период могла идти речь?). Слава Богу, я только единственный раз и только так пострадал от культа личности!
В период обучения на кафедре детских болезней на одном из практических занятий я обследовал малыша и измерял АД. Старший преподаватель, проводивший занятие, сказал, что мне надо стать педиатром, у меня чувствительные пальцы, а при сдаче экзамена профессор, поставив в зачётке «пятёрку», похвалил меня, в том числе за русский язык « без акцента». Он не понял, что это мой родной язык.
Акушерство и гинекологию прошел в академии второй раз, т.к. в институте предмет был на 4-ом курсе. Начальник кафедры генерал К.М. Фигурнов требовал работать в смотровой без перчаток, чтобы не искажалась осязательная картина нормы и патологии. В анатомическом корпусе встречали знаменитого анатома Тонкова, по учебникам которого учили анатомию ещё в институте. Небольшой курс очаговых инфекций читал Е. Н. Павловский. Содержательные профессионально лекции были скучны, веселила его привычка беспрерывно почёсываться, хотя гнуса в аудитории не было, причем, чтобы почесать за правым ухом, надо было тянуться левой рукой через голову.
Интересные лекции на кафедре болезней уха, горла, носа читал начальник кафедры генерал-лейтенант профессор Владимир Игнатьевич Воячек. Кафедра занимала в городе ведущие позиции по фониатрии, лекции сопровождались звучанием музыкальных инструментов, солированием достаточно известных певцов и певиц. Только недавно узнал, что отец Воячека был профессором Петербургской консерватории и состоял дирижером в Мариинском театре, сам Воячек музыкантом не стал, но играл на нескольких музыкальных инструментах. Воячек В.И. лично появлялся на практических занятиях, особенно когда мы вели приём в поликлиническом отделении кафедры. В выпускном альбоме есть фото, где и я на таком приёме с участием профессора.
На шестом курсе проходил практику в терапевтической клинике у профессора Савицкого. В палате лежало несколько женщин. Случай сделал меня авторитетным специалистом. Палатная сестра у пожилой тучной женщины не могла взять кровь, не попадая несколько раз иглой в вену. Обратилась ко мне, не смогу ли я ей помочь. Если сестра, которая почти каждый день должна выполнять эту процедуру, не справляется, как это сделаю я. Вспомнил все прежние уроки, особенно полученные в институте. Визуально вену не найдёшь, у больной вены склерозированы и залегают под жировой прослойкой. Надо правильно наложить жгут, чтобы остановить венозный кровоток и сохранить артериальный. Пальпацией удаётся найти вену, проследить её путь и ширину. Большим пальцем левой руки прижимаешь вену с усилием, чтобы фиксировать её, пропускаешь иглу острой стороной рядом с пальцем. О чудо! Кровь хлещет, даже испачкана стена. У больной было высокое кровяное давление.
Одна из больных, молодая женщина (фамилии и имени её не помню) стала передавать периодически, когда я осматривал её и выслушивал на обходах, письма с признаниями в любви. Страдала она тяжёлым комбинированным пороком сердца, прогноз был плохим. Как быть в таком положении? Как мужчина? Как без пяти минут врач? Я знал, что через некоторое время перейду в другую клинику. Ничем не мог помочь ей ни как обычный человек, ни как врач, не мог обнадёжить. Чувство бессилия, безысходности, какой-то неудовлетворённости временами приходит до сих пор, когда вспоминаю эту ситуацию. Что было бы лучше? Ответить, обмануть, а потом исчезнуть навсегда? Или промолчать, как сделал я?
В 1952 г. после 5 курса была практика в Прибалтийском военном округе. Дивизия была расквартирована в Черняховске. Но практически всё время мы провели в полевых условиях, с Эвальдом Колесовым были прикомандированы к медицинскому пункту мотострелкового полка. Прекрасные впечатления об этом немецком участке Прибалтики. Ухоженные дома, фермы, дороги, по обеим сторонам которых росли деревья, соприкасаясь кронами. Приятные сельхозугодья. Посмотрели разрушенный ещё Кенигсберг, были в посёлке Янтарный, где работала маленькая фабрика, добывавшая и обрабатывающая янтарь. Командир полка и начальник штаба оказались заядлыми преферансистами, нас сразу же зачислили в компанию. Днём – работа, по ночам карты. Ночью приходит посыльный: «Вас вызывает срочно командир полка!». Мы знали зачем. До подъёма резались в карты.
Август в том году выдался прекрасным, много солнечных дней, тепло. Помогла погода учению по отражению десанта условного противника. Учением руководил командующий войсками округа Маршал Советского Союза Иван Христофорович Баграмян. Мероприятие такого масштаба мы видели впервые, впечатление феерическое. Мы находили днём время, чтобы искупаться, позагорать. Я насобирал приличную коллекцию природного янтаря, подкупил в посёлке Янтарном изделия из обработанного янтаря.
Сейчас понимаю пользу практики: передислокации, свёртывание и развёртывание, познали уклад жизни разных категорий военнослужащих, армейский дух, полевые условия и т.д. Пригодилось для последующей службы в войсках.
Запомнились девушки - «лейтенант медицинской службы» - начальник аптеки и сержант писарь из штаба полка. Тогда это редкое явление – две на весь полк. Их определили жить в медпункте, в отдельной машине. Многие делали попытки приударить, а мы с Эвальдом должны были их «оберегать». С задачей справились.
1953 год. Впереди государственные экзамены и загадка с распределением. Нам повезло – с дипломами подписанными Ефимом Ивановичем Смирновым прощаемся с Академией!
.
Аббревиатуры, используемые в «Записках»
